Вступление
«Я не знаю документов — именно документов! — сильнее этих набросков Зиновия Толкачева»Виктор Некрасов
Так же как письменные источники, фотографии и документы, изобразительное искусство может служить источником в изучении истории евреев СССР вообще, и, в частности, в период Холокоста.
В случае Зиновия Толкачёва это верно вдвойне. Помимо того, что он оставил после себя яркие визуальные и письменные свидетельства, биография самого художника во многих аспектах является характерной и показательной для советского еврея. Работы Толкачёва, его свидетельства и биография поднимают перед нами вопросы самосознания и освещают историю Холокоста, советского еврейства и отношения к нему в Советском Союзе.
О Зиновии Толкачёве
Зиновий Толкачёв
Зиновий Шендерович Толкачёв родился в 1903 году в местечке Щедрин Минской губернии (ныне Гомельская область, Беларусь). После окончания двухклассного ремесленного отделения Киевского казенного еврейского училища имени С. Бродского Толкачёв полгода учился в художественной школе, однако был вынужден ее оставить из-за тяжелого материального положения семьи. Вначале он работал учеником у мастера по росписи вывесок, затем в «живописной артели» Мана, где рисовал киноафиши. С 1928 года по 1930-й учился на полиграфическом факультете Киевского художественного института.
Толкачёв был одним из первых украинских комсомольцев. В 1922 году он вступил в Коммунистическую партию, принимал участие в гражданской войне, работал в политотделе 14-й армии, в 1925–27 гг. служил в Красной армии.
Сфера довоенной творческой деятельности Толкачёва была чрезвычайно широка: книжная графика, создание иллюстраций к известным литерарутным произведениям - включая такие как "Мать" Горького и "На западном фронте без перемен" Ремарка, - цикл литографий "Трипольская трагедия" и другие серии, персональные выставки. В 1940 г. Толкачёв стал профессором Киевского художественного института.
В годы Великой Отечественной войны (1941-1945), находясь в рядах Красной армии, Толкачёв являлся военным художником и активно продолжал рисовать. Сразу после освобождения Майданека (1944) и Освенцима (1945) он побывал в этих концлагерях и, потрясенный увиденным, создал знаменитые художественные серии "Майданек", "Освенцим" и "Цветы Освенцима". Альбомы "Майданек" и "Цветы Освенцима" вышли в Варшаве в 1945–46 гг. и от имени польского правительства были разосланы главам государств антигитлеровской коалиции, военачальникам и министрам союзных государств. В Люблине, Жешуве, Кракове, Катовицах, Лодзи, Варшаве были выставлены антинацистские циклы Толкачёва, вызвавшие огромный общественный резонанс.
Однако в Советском Союзе эти работы выставлены и изданы не были. Более того, в период кампании против "космополитов" творчество Толкачёва подверглось нападкам со стороны официозной прессы и обвинениям в "сионистско-религиозном" содержании, а сам художник был заклеймен как воплощение "безродного космополитизма и буржуазного национализма".
В 1965 году в СССР увидел свет альбом "Освенцим".
Зиновий Толкачёв умер в 1977 году в Киеве.
История и самоопределение советских евреев, и их отражение в биографии и творчестве Зиновия Толкачёва
Да здравствует стачка, да здравствует восстание! (иллюстрация)
Комсомольцы, получив оружие, идут на фронт, 1932
На смерть Кирова
1. Вопросы самоопределения в предвоенный период
Как было отмечено выше, биография Толкачёва довольно типична для евреев в послереволюционные годы. Однако, в отличие от большинства своих современников, будучи востребованным художником и иллюстратором, Толкачёв оставил визуальные свидетельства собственного восприятия окружавшей его действительности.
Ему, уроженцу еврейского местечка, революция открыла дорогу к высшему образованию и карьерному росту - возможностям, о которых евреи царской России, в большинстве своем, не могли и мечтать. Отношение Толкачёва к советской стране и строю, самосознание советского человека хорошо прослеживаются в его творчестве в период между революцией и Великой Отечественной войной. Будь то графические циклы, памятные серии или книжные иллюстрации – в работах художника ярко выражены вера в революционные идеалы, героический образ строителя коммунизма и построение нового, справедивого, мира, а советская жизнь и социализм отображаются в этих работах в утопическом и идеализированном виде.
Толкачёв одним из первых в Украине вступил в комсомол, участвовал в гражданской войне, служил в Красной армии, занимался политпросвещением... Полученные им опыт и впечатления нашли свое яркое выражение в его работах. Так, в качестве наиболее заметных примеров, можно указать основанные на армейских впечатлениях циклы литографий "Пулеметчик" и "Товарищ с маузером" (1927). На счету Толкачёва также и получившая широкий резонанс персональная выставка "Великая скорбь" (1928-1931) – серия работ, посвященных смерти Ленина.
Другой получившей известность персональной выставкой является "Местечко" (1939), серия работ по мотивам творчества Шолом-Алейхема (художник продолжил работу над ней и после войны).
В этом цикле в полной мере проявилась личность Толкачёва-еврея, а художественные образы сплелись с мотивами из его личной биографии. Иллюстрированные образы еврейского местечка из произведений Шолом-Алейхема несут на себе отпечаток собственных воспоминаний художника о детстве, проведенном в местечке Щедрин на территории сегодняшней Беларуси.
Некоторые исследователи отмечают, что в работах серии "Местечко" особое место уделяется отображению тяжкой доли евреев в царской России, и что для советского художника такой акцент естественен. Таким образом, можно сказать, что в этом цикле заявили о себе две стороны самоощущения Толкачёва - и как советского гражданина, и как еврея.
Вопросы:
- Какие мотивы характерны для творчества Зиновия Толкачёва в предвоенный период? Как можно объяснить его выбор тем?
- Каким художником ощущал себя Толкачёв - советским или еврейским? Обоснуйте ваш ответ.
Зима, 1944
Клейменный, 1944
2. Годы войны
«Я ненавижу фашизм; я сделал то, что должен был сделать, сделал то, что требовала от меня моя совесть, и повелело сердце».Зиновий Толкачёв
В начале июля 1941 года, отправив в эвакуацию семьи киевских художников, включая и собственных родных, Толкачёв, бывший секретарем парторганизации Союза художников Украины, отправился в военкомат и записался на фронт добровольцем. Спустя несколько дней, совершив с другими добровольцами пеший переход из Киева в Полтаву, он стал красноармейцем Полтавского танкового училища.
Находясь в рядах Красной армии, Толкачев много рисует. Так, например, осенью 1941 года он создает цикл "Оккупанты", состоящий из экспрессивных и злых работ, зачастую карикатурно изображавших немецких вояк и вызывающих боль за оставленных под немецкой оккупацией соотечественников. В начале 1942 года цикл "Оккупанты" был выставлен в Пятигорске. Захватив город, немцы уничтожили эти работы, и Толкачёв рисует их заново, дополняя новыми работами.
Со временем творчество Толкачёва приобретает документалистский характер. Осенью 1944 года армейское командование направило его в Политотдел 1-го Украинского фронта, который в тот момент находился в Люблине, недалеко от Майданека, а в конце января 1945 года Толкачёв был прикомандирован к воинской комиссии по расследованию преступлений нацистов в лагере Освенцим.
В результате этих назначений художник оказался с советскими войсками в двух крупнейших лагерях сразу после их освобождения. Увиденное глубоко его потрясло. Находясь там, Толкачёв самозабвенно погружается в работу, он пытается успеть запечатлеть момент, зафиксировать на бумаге как можно больше, почти не отвлекаясь, по свидетельствам, на еду и сон. Сам художник описывал свое тогдашнее состояние как близкое к одержимости:
"Ненависть водила моей кистью, действительность, представшая перед моими глазами во всей своей жестокости, превышавшей воображение".
В Освенциме, когда у художника закончилась бумага, он продолжил рисовать на найденных в штабном помещении официальных лагерных бланках. В результате эти бланки стали неотъемлемой частью композиции, а отпечатанные на них казенные фразы на немецком "Комендант концлагеря Аушвиц" или "Обер-президент провинции Верхняя Силезия" наполнили рисунки дополнительным зловещим смыслом, добавляя в произведение образ физически в нем отсутствующего нацистского убийцы...
Без имени, 1944
Аушвиц, 1945
В произведениях циклов "Майданек" и "Освенцим" сплелись различные мотивы. Радость освобождения и гордость за советского солдата-освободителя соседствуют с неутолимой болью утраты и бечеловечной действительностью мира нацистских лагерей...
Еврейская тема иногда переплетается с другими, иногда стоит особняком и звучит так громко, как никогда прежде в творчестве Толкачёва не звучала.
Так, например, картина "Талескотен" (1944) совершенно реалистична по форме, но при этом наполнена глубоким символизмом.
Потрепанный талескотен (или "талит катан" на иврите), ритуальная нательная накидка у евреев, повисшая на колючей проволоке, развевается над Майданеком. Напоминая приспущенный флаг над безлюдным и безжизненным пейзажем, он будто оплакивает погибших и дает понять, что надеть его и произнести молитву больше некому. И, вместе с тем, гордо развеваясь на ветру, символизирует вечность еврейского народа и, пусть даже горькую, но все же победу...
Стоит отметить, что Толкачёв был одним из многих советских солдат-евреев, которые, по мере освобождения Красной армией оккупированных захватчиками территорий, открывали для себя ужасы и масштабы Холокоста, случившейся с еврейским народом.
Освобождение, 1945
Работы Толкачёва в конце войны нередко перекликаются с письмами евреев-фронтовиков, где они описывали не только свои чувства от увиденного и от осознания произошедшего, но и те изменения, которые претерпела их боевая мотивация в ходе войны.
Многие отмечают, что к стремлению защитить родину и прогнать ненавистного врага добавился новый мотив - еврейский: покарать убийц за страшное зло, содеянное не только со страной и мирным населением Советского Союза, но и с родными семьями, близкими людьми, любимыми городами и местечками и с еврейским народом, за уничтоженные общины и покалеченные судьбы. Так, например, офицер Красной армии Абрам Грановский, посетив родное местечко Екатеринополь в Украине, писал:
"Когда я приехал в наше местечко, - это было 9 мая 1944 года, - я не нашел своего дома. Голое место... Я ходил среди развалин, искал людей, но никого не нашел, все расстреляны. Никто меня не встретил, никто не подал руки, никто не поздравил с победой. (...) Я был у могил, и я как будто видел родных, земляков: они мне говорили из-под земли: "Мсти!" Я обещал, что отомщу. Дважды в жизни я присягал на верность своему народу: когда мне вручили мою грозную боевую машину, и второй раз - у могил Екатеринополя". http://www1.yadvashem.org/yv/ru/education/testimonies/granovski.asp
В другом письме, еврея-фронтовика Вениамина Галюза Илье Эренбургу, описывается уже не жажда мести, а острое чувство потери и всплеск еврейского самосознания у человека, воспитанного в совсем других традициях, в советской системе образования:
"Вот я проехал почти всю Эстонию, Литву и Польшу, и нигде не встретил ни одного еврея, только домики в городах и местечках как будто бы плачут по своим обитателям. Недавно мы заняли наблюдательный пункт на чердаке одного дома, в польском городке, который мы недавно освободили. И вот на этом чердаке я нашел много еврейских книг, которые как будто бы также плачут по своим хозяевам. Здесь евреи были расстреляны еще в 1940 году. Я не религиозный, но когда я поднял "Агада шель Пейсах" и начал читать, так невольно слезы как из ручья полились из моих глаз". https://www.yadvashem.org/yv/ru/education/testimonies/galyuz.asp
"Се человек" (из серии "Христос в Майданеке"), 1945
Чуть свет, 1945
Мать и дитя, 1945
Нары, 1945
Ту же безлюдную и безжизненную картину опустошенного мира, описанную в приведенных выше письмах, мы наблюдаем и в картине Толкачёва "Талескотен", а в своих записках во время пребывания в освобожденном Освенциме художник писал:
"Холодный зимний ветер завывает над Освенцимом, окруженным тремя рядами колючей проволоки. Кажется, что это не колючая проволока дрожит и стонет на ветру, а сама измученная пытками земля стонет голосами жертв..."
Сдедует отметить, что, оставаясь художником-интернационалистом, несущим зрителю высокие гуманистические идеалы, Толкачёв остро воспринимает и передает в своих работах боль и трагедию всех жертв нацистких преступлений - без оглядки на то, кто они по национальности, религии или убеждениям
Апогеем этого общечеловеческого подхода можно считать работу "Се человек", входящую в цикл 1945-го года "Христос в Майданеке".
"Се человек" - в Евангелии от Иоанна эти слова произносит, обращаясь к толпе, Понтий Пилат, чтобы пробудить в людях сострадание к измученному и избитому Христу. Ту же цель преследует и художник: Христос на его картине предстает в виде заключенного концлагеря, на его робе нашиты самые различные знаки отличия. Перед нами собирательный образ жертвы: он и еврей, и польский политзаключенный, и советский военнопленный, и цыган, и многие другие... "Это человек".
Покидая Освенцим, Толкачёв писал:"…Я не мог оторваться от этого куска прóклятой земли, остававшегося позади, от этой жуткой человеческой бездны. Все мое тело содрогалось от немых рыданий. Освенцим остался позади".
Альбомы "Майданек" и "Цветы Освенцима" вышли в Варшаве в 1945–46 гг. и от имени польского правительства были разосланы главам государств антигитлеровской коалиции, военачальникам и министрам союзных государств. В Люблине, Жешуве, Кракове, Катовицах, Лодзи, Варшаве были выставлены антинацистские циклы Толкачёва, вызвавшие огромный общественный резонанс.
Однако на родине художника, в Советском Союзе, результатам его трудов была уготована иная судьба...
Вопросы:
- Можно ли воспринимать рисунки Толкачёва военного периода как документальные свидетельства? Почему?
- Как повлияло увиденное во время войны и в освобожденных лагерях на мировозрение художника? Изменилась ли его самоидентичность? Если да, то в чем это выражается?
3. Послевоенный период
"На одном из альбомных листов прозревшие "судьи" вдруг увидели изображение таллеса... Толкачева, обличителя фашизма и расизма, распинали только за то, что... таллес на колючей проволоке лагерной ограды напоминал о народе, обреченном фашистами на полное уничтожение".Писатель А. Борщаговский Ф. Кандель. Книга времен и событий, том 6. Москва-Иерусалим, "Мосты культуры", 2007, стр. 31
Послевоенные годы в Советском Союзе были временем борьбы с "безродными космоплитами" и усиления государственного антисемитизма. Факт геноцида еврейского народа на территоррии СССР замалчивался, в документации и на памятниках (если их вообще позволяли ставить) слово "евреи" заменялось на "мирные советские граждане".
Такая государственная политика оказала самое пагубное влияние и на еврейскую культурную жизнь, и на судьбы многих евреев. Статьи Эренбурга первого года войны, где он описывал убийства евреев в Киеве и Витебске, подверглись цензуре; было запрещено издание "Черной книги" - сборника свидетельств об уничтожении евреев на временно оккупированных территориях Советского Союза; в 1949 году поэта Голованивского, за то, что в своей поэме он описал равнодушие многих жителей к судьбе евреев, убитых в Бабьем Яру, обвинили в ненависти к советскому народу; в том же году подверглась осуждению симфония Д. Клебанова "Бабий Яр"..."Борьба с космополитами" вылилась в почти полное уничтожение советской еврейской культуры и доситигла апогея с убийством Соломона Михоэлса и расстрелом членов расформированного Еврейского Антифашистского Комитета.
Волна антиеврейских настроений, щедро подпитываемая государственной политикой, коснулась и Толкачёва. Альбомы и выставки "Майданек", "Освенцим" и "Цветы Освенцима", вызвавшие широкий резонанс в Польше, в СССР не увидели свет и подверглись шквалу уничижительной критики. В приведенной выше цитате Борщаговского показано, как гневно отреагировали критики на изображение талита в работе художника. В 1949 году газета "Правда Украины" назвала творчество Толкачёва "глубоко порочным", обвинила в "сионистско-религиозном содержании", а графические циклы, посвященные Майданеку и Освенциму обозначила как проявление "буржуазного национализма" и "безродного космополитизма".
Оказавшись в опале, Толкачёв столкнулся с проблемами заработка, и на помощь ему пришли друзья-художники: они ставили свои подписи под работами Толкачёва, публиковали их в журналах и отдавали ему гонорар.
В конце сороковых годов Толкачёв создает галерею портретов украинских писателей, которая сегодня имеет не только художественную, но и историческо-культурную ценность. Одновременно он пишет и портреты еврейских культурных деятелей, среди которых Ицик Фефер и Перец Маркиш.
Понадобился немалый срок, чтобы пронзительные художественные свидетельства Толкачёва о войне и Холокосте дошли до советского зрителя. В 1961-1963 годах художник вернулся к теме концентрационных лагерей и лагерей смерти, и в итоге, в 1965 году в Киеве был издан альбом "Освенцим".
Вопросы:
- Как сложилась судьба графических циклов Толкачёва о Майданеке и Освенциме в конце войны и после нее? В чем разница, и чем она объясняется?